– Гроза? Почему гроза? – удивился Федул. Он нахмурился, вспоминая, захихикал довольно: – То, Глебушка, не ливень был, то мы с бабаем после литра коньяка малость шампанским побаловались. Где-то с полдюжины бутылочек откушали, не более, чисто символически. И как-то оно, понимаешь, с самого начала не заладилось – поди, с половину вина на нас фонтаном вылилось. Ну, понятное дело, глазомер после коньячку уже не тот, ручки не ручатся, ножки не ножатся, и вообще наступает глобальная усталость организма. Вот и пришлось по пути домой наведаться в запертую по ночной поздности баньку, одетыми под душем ополоснуться. Мы, кажется, немножко входную дверь разбили, но кто виноват, что она стеклянная и хрупкая… ээ… была. – Спохватившись, гном с тревогой оглядел свои белые одежды: – Надеюсь, никаких пятен не осталось? Нет? Ну и ладно, – Федул, беззаботно насвистывая, вышел из номера. Глеб подумал, подумал, и решил пока не расстраивать друзей сообщением о соседях-орках. А что, если Василий и Пётр, заполучив приличную сумму, позабудут о своём задании и уберутся куда подальше? Скажем, на какой-нибудь фешенебельный курорт, где имеют хождение империалы – лихо прожигать неправедно добытое состояние и вести разгульный образ жизни. Насколько ворованных денег хватит.
Встреча с Дорофеем была назначена в ресторане: сдав бельё голосистой кассирше и добавив к нему в роли чаевых ненужные уже банные полотенца, трое нелегалов направились к месту встречи – которое, как известно, изменить нельзя. Далеко обойдя пустой, бездверный вход в банно-прачечное заведение и делая вид, что они любуются красотами Нулевой Зоны, бабай и гном торопливо нырнули в ресторан. Глеб, в отличие от друзей, виноватым себя ни перед кем не чувствовал, потому шёл медленно, не спеша, наслаждаясь утренней прохладой и чудесным воздухом.
На этот раз шлагбаум перед входом в «нулёвку» был опущен, а под постовым «грибком» маялся очередной наказанный, в тех же обносках и с той же учебной винтовкой. От нечего делать боец отрабатывал на невидимых врагах штыковые приёмы «коли» и «руби»: получалось у него плохо, все невидимые враги наверняка остались целы и теперь во всю потешались над незадачливым воякой. Разумеется, невидимо и неслышимо.
Кроме нового часового, на входе в Нулевую Зону появилась ещё одна любопытная деталь постового интерьера: броско оформленный рекламный щит, временно прислоненный к колючему забору. На щите, целясь в Глеба из скорострельного автомата, счастливо улыбалась полуобнажённая красотка – чрезвычайно намакияженная блондинка с перламутровыми ногтями. Позади неё, на уличном асфальте, умирало в луже крови застреленное чудище неопределённого вида, нечто клыкасто-шипасто-когтистое, с торчащими из самых неожиданных мест рачьими клешнями. Алая надпись над безжалостной девицей гласила: «Самая потрясающая охота в мире! Всего сто империалов за суточную лицензию! Нулевая Зона – только для настоящих мужчин!» Судя по надписи, блондинка однозначно была замаскированным мужиком. Наверное, исходя из этого, кто-то успел пририсовать ей сапожной ваксой длинные гусарские усы.
Модест и Федул сидели за дальним от входа столиком. Какое-либо спиртное или хмельное в их утреннем рационе, как ни странно, отсутствовало. Глеб недоверчиво оглядел стол, но увидел на нём лишь дубинку гнома, объёмистый кувшин с кефиром, блюдо с горой колбасных бутербродов и три стакана.
– Вы что, заболели? – садясь на стул и разливая кефир по стаканам, участливо поинтересовался Глеб у двух внезапных трезвенников, – надеюсь, не очень смертельно? Глянь-ка, ни коньяка тебе, ни шампанского с пивом… Я начинаю за вас беспокоиться.
– Есть время пить благородные напитки, а есть время давиться гнусным молочным продуктом, – философски молвил гном, с нескрываемым отвращением отхлёбывая из стакана. – Дело у нас сегодня важное, нельзя расслабляться.
– Угу, – мрачно подтвердил бабай: он выпил кефир залпом, как лекарство, и занюхался сдёрнутым с бутерброда колечком колбасы.
– Ничего не имею против, – согласился Глеб. – Буду давиться, причём с удовольствием.
Завтрак подходил к концу, когда сквозь стеклянную дверь ресторана заглянул репортёр Дорофей в новом защитном костюме – чистом, абсолютно целом и даже при гермошлеме – помахал рукой, привлекая внимание троицы, потыкал большим пальцем себе за плечо и, сделав озабоченное лицо, исчез, умчался куда-то.
– Всё, пошли, – Федул бросил на столик наменянную прошлым вечером мелочь, спрыгнул со стула. – Вперёд, труба зовёт! – и, прихватив дубинку, скорым шагом направился к двери. Бабай по-хозяйски завернул оставшиеся бутерброды в салфетки, рассовал свёрточки по карманам брюк, а уж после двинулся следом за гномом. Глеб, давясь, допил остатки «молочного продукта» прямиком из кувшина – не пропадать же добру! – и тоже поспешил на выход, с мученическим видом держась за живот: слишком быстро выпитый кефир застрял где-то на полпути к желудку.
Дорофей ждал их у дальней части ангара возле приоткрытой двери банка, совмещённого с караульным помещением – ждал, нетерпеливо топчась на месте.
– Экий ты прыткий, – одобрительно воскликнул гном, подходя к репортёру, – значит, с утра пораньше и в банк, деньгу на расчётный счёт класть? Это правильно, это по-нашенски, – Федул похлопал себя по карману шорт. – Гони паспорта и оставшиеся полторы тысячи твои.
– Тихо, не шумите, – взмолился репортёр, настороженно оглядываясь по сторонам, – документы там, в скоростном пузырелёте. Пошли скорее, – Дорофей чуть ли не бегом направился в глубь рощи.